«Как будто до этого молчали всю жизнь»: откровенное интервью жены Сергея Бодрова

Светлана Бодрова впервые рассказала о жизни и смерти своего мужа

Популярное: «Вы божественны!»: Бурная реакция поклонников на снимок Стеши Маликовой с отцом​

Сергея Бодрова-младшего не стало в сентябре 2002 года. Он и вся съемочная группа его фильма «Связной» считаются пропавшими без вести после схода ледника в Кармадонском ущелье. Новость о гибели 30-летнего актера и режиссера стала шоком для всей страны и, конечно, для его родных и близких людей. Вдова Сергея Светлана все 15 лет, прошедших со дня трагедии, не давала ни интервью, ни даже коротких комментариев. И вот, наконец, смогла найти в себе силы и рассказать о своей жизни с кумиром целого поколения и о том, что пережила, когда он пропал.

Светлана называет мужа «мой Сережа». За 15 лет чувства не остыли. Она точно знает, что никакого мужчины в ее сердце и даже просто рядом с ней больше не будет.

О любви

Светлана и Сергей познакомились в телекомпании «ВИД» у Сергея Кушнерева, который был их начальником, и другом. Девушка работала в программе «Музобоз», а молодой и талантливый артист вел передачу «Взгляд». Первый раз они пообщались в самолете, когда летели на Кубу. Светлана — отдыхать, а Сергей — на съемки. 

«И вот там, на Кубе, мы вдруг как начали с ним разговаривать… — рассказала Светлана проекту colta.ru. — Я почему-то прекрасно помню этот момент: мы зацепились в домике Хемингуэя друг за друга. И дальше говорили, говорили, не переставая: о себе, обо мне, о нем. Он потом мне в одном письме написал: «Мы с тобой как два брата-близнеца, которых разлучили тридцать лет назад». Мы, знаете, были как неотлипшие какие-то друг от друга, можно так сказать? Говорили друг с другом так, как будто до этого молчали всю жизнь».

О ссорах

«Я пыталась стенки какие-то строить, конечно. Я-то привыкла жить одна, я была взрослая — 30 лет, мне казалось, что я никогда уже не выйду замуж и никогда у меня не будет детей; я была уверена: в моей жизни есть и будет только одно — работа. И я как-то этим защищалась. Но Серега не отпускал. После Кубы мы с ним практически не расставались».

«Как-то мы с моим Серегой крепко разругались. Это было самое начало: он со своим характером непростым, у меня тоже характерец не самый покладистый. Я хлопнула дверью, прыгнула в машину — я же крутышка: шоу-бизнес, машина, мобильный телефон. И я от них — вжух! — умотала. Мне потом Сережа рассказывал, как Сергей Кушнерев сидит и говорит: «Сережа, ты не хотел бы на Свете жениться?» А Бодров отвечает: «Хотел бы очень. Она не хочет». 

О работе

«Мне всегда нравилось все, что делает мой Сережа. Понимаете, мы с ним, конечно, были на одной волне, я его поддерживала во всем этом. И всегда и во всем им гордилась.

Помню, когда он диссертацию защищал, я вышла и говорю ему: «Я тобой, как родиной своей, горжусь, Серега!» А ему там в комиссии говорят: «Жена на вас так смотрела! Невероятно…» А я просто каждую секунду понимала, какое мне выпало счастье: какой невероятно глубокий и талантливый человек рядом со мной».

О детях

«Я теперь понимаю — мы так много могли бы нашим детям дать вдвоем. Я одна не в состоянии это сделать. Мне от этого очень тяжело. Тяжело, что у меня нет этих ежедневных часов на кухне с ним, когда мы могли до утра говорить, говорить, говорить. Могли молчать точно так же. Ехать в машине и молчать. Или дома находиться и молчать. Иногда я вижу, как люди не умеют молчать друг с другом, а мы с ним могли. Не разговаривали — но это не значило, что мы не хотим разговаривать, мы все равно вместе, у нас внутренний между собой диалог.

И наш сын Саша — он такой же, очень похож по характеру на Сережу. Очень. Даже в движениях иногда: когда он начинает кривляться или танцевать, меня прямо током пробивает, потому что я вижу Сережу. Как-то на генном уровне все передалось, вплоть до характера. И я понимаю, что, если бы они с Сережей сейчас были вместе, они настолько тонко друг друга чувствовали бы и понимали».

О последней встрече

«В августе родился наш с Бодровым сын Саша. Я хорошо помню, как мы едем в машине из роддома и звонит Кушнерев: «Поздравляю, Светка!» А потом говорит Сереге: «Ну, когда встретимся?» Бодров отвечает: «Слушай, я сейчас уезжаю на съемки в Северную Осетию. Как вернусь из Владикавказа, так и встретимся». Это был последний их разговор. После рождения Саши мы две недели побыли дома. Потом Серега отвез нас на дачу и уехал на эти съемки.

Я прямо как сейчас вижу: он садится в свой этот любимый «Лендровер Дефендер» огромный и говорит: «Я из аэропорта сразу к вам». Это последняя его фраза. А я его провожаю. Знаете, он как прилетел в мою жизнь, как птица, так и улетел».

О том, что было дальше

«Мы перед отъездом Серегиным купили квартиру. Тут были голые стены. Двое детей. Надо как-то их кормить, надо деньги зарабатывать, надо жить. Но я вообще не помню этих месяцев. По-моему, я вообще ничего не соображала. Я даже не понимала, что всё, что я остаюсь ни с чем, что все кончено. И вот 20 сентября все случилось, а 5 ноября я уже пошла на съемки «Жди меня». Я летала в Осетию каждые выходные. И, знаете, когда в разных фильмах и передачах осетины говорят, что на уровне правительства, страны им никто не помогал, то это не так. Там когда наступила ситуация, что уже собирались всех разогнать, не было никакой техники, не было никакой поддержки и телефон молчит — вот это тоже очень страшно, когда телефон замолчал, уже всё, никто не верит, не говорит ничего… Вообще тишина. Знаете, как-то все было на грани. И мне Сережка Кушнерев говорит: «Тебе надо, наверное, позвонить Эрнсту. Только у него может быть выход наверх». На уровень президентов республик, которые могли отдать команду продолжать искать, — кто из нас мог выйти? Сережка добыл мне телефон, и я позвонила Косте Эрнсту. Я звонила в забытьи уже каком-то, в отчаянии, совершенно не разбирая, какой день недели, который час. Я ему, рыдая, сказала в трубку: «Я тебя прошу как женщина, как жена, как мать. Я умоляю тебя, помоги!» И Костя, надо отдать ему должное, говорит: «Света, я помогу». И техника приехала: экскаваторы, тракторы, что-то, что требовалось. Про это никто обычно не говорит. И сам он не говорит. Но так было. Я потом много звонила ему, иногда прямо с горы, оттуда, из Осетии. И он связывался с Шойгу, с другими министрами. И они помогали, выделяли, посылали. Водолазов, спелеологов. Он почему-то об этом никогда не говорит. А я никогда прежде не давала интервью, вот никто и не знает. До самого последнего дня поисковой операции он был на связи, звонил, спрашивал, помогал. Он до последнего, кажется, не хотел верить в то, что это конец».